Все предельно просто и ясно. Давно пора снять эту розовую дрянь, драматично швырнув ее под ноги всем тем, кто корил за излишнюю инфантильность и наивность взглядов. За детскую ветреность и невесомость, за непосредственность и робость, необузданное воображение и не по годам легкую влюбчивость. Давайте, окропите их кислотой, своим ядом и пылью несбыточных мечт и назагаданных желаний. Мне уже все равно. Это то, чего я так боялась раньше. Отрешенность.
Хочется зарыться в гору одеял, под которыми меня не найдет даже самое страшное и прожорливое чудовище, включить фонарик и нашептывать плюшевому мишке, что все непременно будет хорошо. Что придет храбрый рыцарь и спасет нас от злых фей и хрустальных неурядиц.
Останавливает от этой дурости лишь осознание того факта, что все равно ведь придется самой себе быть и рыцарем и принцессой и чем больше одеял я на себя натяну, тем сложнее будет отрыться и получить (о, я уже почти физически это ощущаю) столь желанный глоток свежего воздуха.
Потому одеяла тоскливо глядят на меня с верхних полок полупустых шкафов, где некогда хранились непримерянные маски, волшебная лампа с синим бородатым товарищем со специфическим чувством юмора, плащ-невидимка и одинокая хрустальная туфелька, запылившаяся от невостребованности... Пора сменить хрусталь на столь уютные adio, розовые стекла на несуществующие линзы кофейного цвета, волшебную палочку на фотоаппарат, а звон вешних колокольчиков на радостные звуки айпода, ограждающего меня от внешних раздражителей.
Пора, пора уже прекращать этот цирк, пришло время выбросить все сгоревшее до тла, развеять пепел над могилками нереализованных желаний и терпеливо ждать ростков новых вдохновенных грез.
Пора разорвать этот надоевший уже круг и удивить себя, в конце-то концов.
